Перекати-поле - Страница 30

Кэти устроилась на работу помощником к доктору Грейвсу, местному ветеринару. Доктор Томас, у которого была большая практика семейного врача в городе, тоже звал ее к себе, но Трей отговорил ее принимать это предложение.

— У доктора Томаса ты просто будешь заполнять разные бумажки, а у доктора Грейвса сможешь многому научиться из области медицины, даже если тебе придется иметь дело только с животными, — заявил он ей тогда и оказался прав.

После того как Кэти проработала там пару недель, доктор Грейвс, на которого произвели впечатление ее быстрый ум и умение обращаться с пациентами, выдал девушке халат и стал привлекать в качестве ассистента для несложных медицинских процедур.

Для Джона и Кэти их заработки имели большое значение, поскольку должны были покрывать разницу между стоимостью обучения в колледже и стипендиями, которые они рассчитывали получить. А для Трея работа была необходима, чтобы не валяться долгие часы под солнцем в одиночестве, скучая по своим друзьям.

Летние вечера тоже стали другими. Во время своих предыдущих каникул троица всегда собиралась у Эммы или Мейбл. Теперь же, если Джона не приглашали специально, Трей приходил в конце дня к Кэти один.

— Я чувствую себя виноватым, что мы отстраняем его, — как-то сказал он. — Мы ведь все всегда делали вместе, но, Кэти, я не могу заканчивать свой день, не получив тебя только для себя.

«Получить ее только для себя» зачастую означало то, что они просто уезжали туда, где можно было бы поговорить о событиях прошедшего дня и своих мечтах; они сидели под звездным небом, Кэти прислонялась к его плечу, и они слушали музыку из радиоприемника. Иногда они располагались в гостиной Мейбл или в каморке Эммы перед телевизором, не особо обращая внимания на присутствие своих попечительниц. Такие развлечения, как развеселые поездки с другими парами в переполненных машинах и пикапах в штат Мэн или в кинотеатр в Амарилло, шумные тусовки с пивом, их не привлекали.

— Их можно принять за супружескую пару со стажем, — говорила Эмма Мейбл, вспоминая времена, когда их подопечные, казалось, были довольны уже тем, что находятся рядом друг с другом.

Но обе женщины прекрасно понимали, чем они занимаются в те вечера, когда возвращаются домой значительно позже обычного. Мейбл думала о презервативах, исчезнувших из ящика стола Трея сразу после выпускного бала, а Эмма вспоминала о том, как настояла, чтобы Кэти съездила в Амарилло, чтобы пополнить запас выписанных ей противозачаточных пилюль, и обе они были благодарны Богу, что у их детей мозги превалировали над другими органами.

Трей, Джон и Кэти были троицей, знаменитой на весь город. В одиннадцатом классе Кэти набрала высший балл средней школы Керси по истории на предварительном тесте академических способностей, что выдвинуло ее на следующую ступеньку отбора соискателей Национальной стипендии за заслуги, а также была объявлена «Первой красавицей» (за нее проголосовало большинство мальчиков, тогда как девочки поддерживали Сисси Джейн). Трей с Джоном претендовали на звание «Фаворит класса» и «Самый популярный», а в двенадцатом классе предполагалось, что друзья поборются за титул «Самый перспективный», поскольку после окончания школы они отправлялись поступать в Майамский университет во Флориде, а оттуда уже открывался путь к известности и славе: для Кэти — в качестве врача, для мальчиков — как игроков Национальной футбольной лиги.

— Кэтрин Энн, знаешь, почему ты для меня являешься единственной девушкой? — однажды вечером спросил Трей.

Они лежали рядом на лоскутном одеяле, которое Трей всегда возил в своем «мустанге». Он слышал о детских «одеялах безопасности», в которые кутают испуганных детей, чтобы те успокоились. Он точно знал, что у Джона такое было. Его сшила для него мама, когда тот едва начал ходить; Трей однажды заметил это одеяло, аккуратно сложенное и спрятанное высоко на полке в шкафу Джона.

— Что это у тебя? — спросил он тогда.

— Что именно?

— Синее одеяло.

— Это одеяло, которое мама сшила для меня, когда я был маленьким.

— Она кормила тебя в нем?

— Ну… да, иногда.

— Когда именно?

— Когда я боялся.

— И ты его с собой таскаешь?

— Да, ТД. А почему ты спрашиваешь? В чем, собственно, дело?

— Дело в том, что у меня такого никогда не было.

Но теперь оно у него появилось. Трей никогда и никому не признался бы в этом, но сейчас у него было собственное лоскутное «одеяло безопасности», на котором он чувствовал себя властелином земли всякий раз, когда они с Кэти лежали на нем. Оно было для него священным. Оно несло на себе ее запах, следы ее тела. Ни одна другая девушка на нем никогда не лежала. Время от времени он стирал его в местной прачечной самообслуживания, чтобы тетя Мейбл ни о чем не догадалась, но это не смывало с него всех воспоминаний.

— Так почему же я являюсь для тебя единственной девушкой? — спросила Кэти.

Она знала, что все девушки в школе убивались по Трею, что они специально приходили в магазин, где он работал, в сверхкоротких шортах и узеньких майках на лямках и отчаянно флиртовали с ним и с Джоном. Она задумывалась (и удивлялась при этом, что не испытывает ревности), не было ли у Трея когда-либо искушения воспользоваться их предложениями.

Трей провел пальцем от ее горла до груди, сосок которой он находил таким же аппетитным, как крошечная сладкая слива. Затем он обнял ее, переполняемый музыкой и грозовыми раскатами, вызванными ею у него внутри.